В феврале 1929 г. два гражданина Проскоков и Дербышев, нагрузившись изрядно спиртными напитками неизвестной марки, а вероятней всего русской очищенной, пришли в возбужденное и приятное состояние.
Будучи от природы людьми кроткого и благоразумного нрава – вместо того, чтобы впасть в буйство, орать во все горло непристойные песни и бить друг друга по головам пивными литрами и прочими опорожненными посудами, как это часто делают многие малосознательные граждане, - оба наши приятеля начали предаваться тихим и разумным развлечениям, т.е.: намазывать друг другу лицо горчицей, упражняться в меткости попадания плевком в стакан соседа, и вообще заниматься безобидным спортом, от которого ни шума, ни крика, ни лишнего беспокойства милиции.
Но, в конце концов, гражданин Дербышев, получив категорическое обвинение в том, что его усы, якобы, похожи на щетину половой щетки, которой натирают навощенные полы, впал в грустное и печальное размышление и задремал у столика.
И такое печальное и неприятное выражение лица было у уснувшего гр. Дербышева, что гр. Проскоков, человек по натуре мягкий, устыдился своей резкости и, всмотревшись в спящее лицо товарища, сообразил, что непривлекательная физиономия его будет выглядеть значительно благороднее, если обстричь усы.
И так подумал подвыпивший Проскоков:
- А давай попробуем!?
Достал он ножницы и начал старательно стричь спящего. Однако, обрезав наголо один ус, он усумнился что-то, в целесообразности своих действий и, философски порешив, что парикмахерскими манипуляциями красоты, раз ее не создала природа, все равно не сделаешь, – вздохнул огорченно и решил дальнейшую стрижку прекратить.
Несколько минут спустя недремлющее око милиционера успело разглядеть странное исчезновение уса у одного человека. И решив, что «деяние гр. Проскокова является актом нарушения общественного покоя и порядка», - составил протокол, который и послужил для Егоршинского райисполкома основанием для наложения штрафа в размере 10 руб. на гр. Проскокова, каковая сумма и была тотчас же безоговорочно взыскана с оного.
Но… дальше началась переписка… о квалификации «преступления гр. Проскокова», тянулась она почти целый год, проходила всевозможные инстанции и вопрос «об отрезанном усе» специально даже пришлось разбирать на одном из заседаний президиума Свердловского Окрисполкома, выписку из протокола какового и приводим:
«Постановили: Учитывая: 1) что деяние, совершенное гр. Проскоковым, выразившееся в обстрижке уса у гр. Дербышева без согласия последнего, как не сопряженное с явным неуважением к обществу, не может быть квалифицировано по 1 части ст. 170 УК, а подлежит квалификации по ст. 176, по которой не может быть возбуждено дело иначе, как по жалобе потерпевшего – отменить постановление Егоршинского райисполкома».
Но только в ноябре, ровно через семь месяцев, Егоршинский райисполком посылает гр. Прококову выписку из этого протокола, причем штраф не возвращает, а предлагает гр. Проскокову, если у него имеется на то желание, снова «возбудить ходатайство о возврате взысканных денег», т.е. начать снова все дело, с прохождением его по всем инстанциям.
Уже много раз встречались после той злополучной истории друзья… Уже давно у гр. Дербышева выросли новые, еще более пышные и щетинистые, усы, а дело все бухнет и плавает по житейским волнам егоршинской волокиты и, вероятно, будет плавать до тех пор, пока не поседеют вовсе усы и не облысеют два симпатичных приятеля.
«Уральский рабочий».- 1927.- 24 февраля.