Шел солдат с похода зашел солдат в РИК

Скачать

Приведенные в качестве заголовка строки общеизвестной народной песни не совсем точно здесь переданы. В песне отпускной солдат зашел в некое питейное заведение. Но так как речь идет не о нем, а о демобилизованном красноармейце тов. Ощепкове, который, памятуя наказы оставшихся товарищей, направил свой революционный шаг в сторону общественно-культурной работы, то строки песни пришлось слегка изменить.
Первое знакомство у красноармейца Ощепкова, прибывшего в Нытву, было с заведующим отделом народного образования тов. Вяткиным, которому Ощепков и предложил свои услуги в качестве учителя на свободное место.
Этот красноармеец имел все данные, чтобы на законном основании занять пост народного учителя. Сначала тов. Вяткин ничего определенного не ответил. Но потом это предложение повергло его в немалое беспокойство. И не потому, что он считал Ощепкова недостаточно подготовленным, а просто потому, что однажды его лучший друг, местный судья Мелехин, категорически намекнул ему на то, что отдавать юные головы ребятишек во власть человека, огрубевшего в походах, битвах и тому подобных времяпрепровождениях, - по меньшей мере рискованно. Ибо детская душа – инструмент тонкий и может испортиться под неумелым аккомпанементом жестких красноармейских рук.
Изложенная заботливость судьи Мелехина на судьбы невинных детей становится еще понятней после того, когда Мелехин намекнул на то, что у него на занятие должности учителя имеется кандидатура, которая уже от господа наделена кротостью характера, нежностью, а также соответствующей музыкальностью души и прочих внутренних органов.
И, наконец, совершенно понятным становится, что тов. Вяткин, поставленный в положение «буриданова осла», предпочел все-таки остановить свой выбор на жене судьи, обеспеченной и без того окладом своего мужа, и решительно отверг домогательство солдата.
Но солдат был дошлый, как в смысле арифметических, письменных, так и проч. Проч. Наук. Взял он острое перо и белую бумагу и настрочил письмо в округ, а пока, ожидая ответа, стал ходить-бродить по РИК’у и смотреть, какие дела вокруг делаются. Ступит направо – в паутинной волоките ноги заплетаются, ступит налево – непорядки, как ореховая скорлупа под подошвами, хрустят. Каждый каждому сват-брат и кто кому свекром, кто кому свояком приходится – не разберешь.
Тянет член РИК’а Сосцин своего друга Коробейникова из сельсовета в РИК, садит в сельсовет единоутробного брата, вышибают со службы старого сотрудника Маратканова. Составляется подложный протокол о причинах увольнения, который даже сам председатель прочел, ахнул и сказал:
- Братцы, да чего же вы такое в протокол наворотили, чего даже вовсе не было? Я лучше, товарищи, и подписывать не буду, а то еще шляпнешь с вами куда не следует.
Походил солдат по комнатам, покачал головой и думает:
- Странные дела на свете делаются, дивные вещи в Нытве творятся, и не иначе, как придется мне по-старому обычаю брать в руки сигнал-трубу и трубить громко сигнал-тревогу:
- Та-тра-та-тата! Ревизоры, инспекторы, комиссии, ревизии, справа поэскадронно на Нытву в поход!..
Пусть зафырчат раззадоренные боевые кони и забьют копытами, пусть поднимется щетина острых карандашных пик и прокатится славное красное эхо боевого сигнала.
Но только пусть не катится упомянутое эхо в сторону Нытвы, ибо встревоженные воинствующими криками, нытвенские обитатели могут срочно заняться маскировкой своих позиций и пулеметным огнем исходящих бумажек и валами тяжелых цифр могут отбить кавалерийскую атаку инспекторского эскадрона.
«Уральский рабочий».- 1927.- 10 февраля.

Назад