Рассказы об Аркадии Гайдаре

Скачать

Борис Емельянов
опубликовано в номере журнала «СМЕНА» №451-452, Март 1946
В 1941 году в боях с немецкими оккупантами погиб Аркадий Гайдар - любимый писатель советской молодёжи. Сама Аркадия Гайдара - это интересная и волнующая книга. Шестнадцати лет от роду он командовал полком. Двадцати лет написал свою первую большую книгу. Он был красноармейцем, командиром, охотником, путешественником, военным корреспондентом. Много интересного, а порой и тяжёлого пришлось пережить Гайдару. Но у себя дома и среди товарищей он всегда оставался весёлым человеком и занимательным рассказчиком.
Ниже мы печатаем два рассказа об Аркадии Гайдаре, написанные его другом писателем Борисом Емельяновым.
Как пишутся рассказы
Много раз мы просили Аркадия Гайдара рассказать нам, как он работает. Откуда появляются на свет чудесные его рассказы? Почему у него в книгах запросто живут самые смелые барабанщики, задумчивые командиры, весёлые, хорошие люди? Мы думали: «Не удастся ли нам чему-нибудь поучиться у Гайдара?» И мы обхаживали его так и этак.
Но Гайдар считал, что писательскому ремеслу человека со стороны учить нельзя, и никаких литературных советов друзьям не давал. Очень это было обидно.
Осенью 1939 года Гайдар уехал из Москвы. Говорили, что он где-то путешествует, охотится, ловит рыбу и работает. Мы скучали и очень обрадовались, когда Гайдар месяца через два вернулся и позвонил нам по телефону.
- Долгая разлука смягчила моё сердце, - сказал он, - и если вы ещё не стали Бальзаками, я вам помогу. Приезжайте ко мне, привозите по двадцать рублей с носа, и я расскажу вам, как пишутся рассказы.
- Едем! - закричал я, и Гайдар повесил трубку.
Втроём мы, братья-писатели, приехали к Гайдару в Большой Казённый переулок. Гайдар встретил нас радостно, но сказал, что дорогое время терять зря не стоит, деньги, мол, давайте вперёд, и будем приступать к делу.
Мы ему отдали шестьдесят рублей пятёрками, и он обидно долго рассматривал две из них, немного порванные. Затем он позвал соседскую домашнюю работницу Ульяшу, отдал ей наши шестьдесят рублей и попросил купить в «Гастрономе» две бутылки портвейна, три булки, колбасу, сыр и чай.
- Варенье в доме есть, - сказал он, - и добрые люди на свете тоже.
После этих слов мы насторожились, но Гайдар сел к столу, отодвинул в сторону свою кубанку и новые шофёрские рукавицы, положил на стол лист бумаги и в правом верхнем углу листа нарисовал пятиконечную красноармейскую звезду с расходящимися во все стороны лучами. Мы знали, что эта звезда у Гайдара - муза и без неё Гайдар никакого дела не начинает. Мы поняли, что всё теперь будет идти по-честному, и успокоились...
- Рассказы пишутся так, - сказал он. На левой стороне листа он провёл две параллельные вертикальные линии и пространство между ними заполнил рядами точек.
- Это небоскрёб в Чикаго, в квартале Лонг-Айленд, - пояснил Гайдар. - Здесь, на семьдесят втором этаже, 4 сентября 1938 года Джон Дэвис, банкир и миллионер, пил кофе, курил сигару, разговаривал по телефону, читал газеты и слушал «Последние известия».
Гайдар пририсовал внизу маленького смешного человека в очках, сидящего за столом. На столе стояла кастрюля, из которой торчали заячьи уши.
- Это цилиндр, - объяснил Гайдар, - и в нём банкирские перчатки.
Он взял со стола свою кубанку и рукавицы и бросил их на кровать.
- Джон Дэвис был озабочен, - продолжал Гайдар. - Кризис в промышленности отозвался на бирже катастрофической паникой. Курсы акций падали и поднимались, как боксёры на ринге, банки лопались, как жареные каштаны... Герой рассказа решил заработать на кризисе. Понижение цен шло с юга на север. Предприимчивый миллионер решил обогнать панику на сверхскоростном самолёте...
Сюжет разворачивался стремительно. «Дуглас» банкира несся, как молния, сквозь биржевую бурю. В Алабаме Дэвис купил сто тысяч нефтяных акций по сто одиннадцать долларов. В Вирджинии он был неприятно удивлён: акции продавались по сто пять долларов, в Пенсильвании он сократил покупку: акциями торговали по девяносто пять долларов за штуку. На предельных оборотах «Дуглас» летел к Нью-Йорку, где ещё должны были удержаться цены. Любимая собака Дэвиса чуяла неладное и выла. Дэвис выкинул её в окно, и она благополучно спустилась на парашюте в залив, где и утонула.
Мощный «Ройс» примчал Дэвиса с аэродрома к зданию центральной биржи.
- Акции «Ойль»! Восемьдесят! Семьдесят девять... - кричали со всех сторон. Кризис обогнал Дэвиса.
- Продавайте, - сказал Дэвис своим четырем секретарям.
В роскошной гостинице «Янки Дудль», на 5-м Авеню, разорившийся миллионер умылся, побрился, вынул из заднего кармана брюк колы тридцать восьмого калибра и позвонил в Голливуд знаменитой актрисе.
- Алло! - сказал он. - Говорит Дэвис. Нью-Йорк. «Янки Дудль». 117. Мне скучно, крошка... Да, нет - мне совсем скучно. Не вешайте трубку.
Прижав к уху микрофон, забившись в угол, с расширенными от ужаса глазами кинозвезда слушала. Дежурный оператор хроники крутил ручку «Митчеля». В трубке раздались удар, звон и шум падения тяжёлого тела...
Когда полисмены вместе с актрисой и администратором Голливуда ворвались в номер 117, Дэвис сидел за столом, допивал вторую бутылку кларета и разглядывал разбитые зеркала и дырки тридцать восьмого калибра в мебели. Он раздумал стреляться и поступил в Голливуд актёром на роли разорившихся миллионеров...
Гайдар замолчал.
- Деньги обратно, - сказали мы. - Грубая подделка под Генри. Стыдись, Аркадий! А мы ещё думали, что ты надежда и светоч...
В комнату с покупками в руках вошла Ульяша. Гайдар молча захлопотал вокруг стола. Он открыл бутылки с вином, нарезал булки, колбасу и сыр и вытащил из-под кровати банку с вареньем. Потом он сел к столу, закурил и стал смотреть, как тихо поднимаются вверх голубые кольца дыма.
- Чудесное варенье получается из айвы, - сказал он вдруг, как бы не замечая наших расстроенных лиц. - Дожил я до тридцати четырёх лет, даже не зная о том, что растёт на деревьях этакий фрукт - айва. В Уральске 4 сентября 1938 года доктор Семён Журавлёв впервые накормил меня айвовым вареньем. Ешьте варенье, - строго сказал Гайдар. - Оно куплено не на ваши деньги.
Он продолжал:
- Я оценил вкус и прозрачную нежность айвы. Я решил удивить Москву. Я решил привезти айву в подарок Рувиму Фраерману и Косте Паустовскому, Сергею Розанову и Сергею Михалкову. Излишки я думал продать кинорежиссёрам и оправдать расходы.
На базаре в Уральске с великим трудом я купил по два с полтиной двадцать две жёлтых айвы и стал собираться в дорогу.
Гайдар вздохнул, помолчал немного и налил в стаканы вино.
- В Москву я возвращался дальним, кружным путём, - сказал он. - На пристани в Гурьеве меня встретили торговки айвой. Рубль за штуку - такая была цена. Я купил корзину и пересел на пароход. В Астрахани айва продавалась по полтиннику. Опасность показалась мне небольшой, - продолжал Гайдар, - айва становилась обыденностью на Каспии, но, несомненно, оставалась редкостью в Москве. Я набил ещё один рюкзак айвой и сел в вагон прямого сообщения Астрахань - Москва...
Гайдар встал и подошёл к окну. Он распахнул раму и показал нам вдали стену большого серого дома.
- В этом доме, в магазине, айва стоит рубль килограмм. Продаётся всем: Косте, Рувиму, кинорежиссёрам и читателям... Так пишутся рассказы, - печально прибавил он...
Мы встали из-за стола.
- Деньги остаются у Гайдара, - сказали мы. - Они заработаны честно. Выпьем за дружбу.
Мы выпили, но, перед тем как наполнить бокалы, один из нас внимательно осмотрел банку с вареньем и заметил на ней обрывки этикетки консервного завода в Тбилиси.
Въедливый и дотошный товарищ поглядел на Гайдара.
- Когда ты приехал? - спросил он.
- Сегодня утром, - ответил Гайдар.
- Где же айва? - спросил товарищ. - Рюкзак, чемодан, корзина?
- Вот, варенье... - смущённо сказал Гайдар и вдруг, засмеялся. - Варенье из айвы, - повторил он, - а самой айвы не было. Астрахани не было. Ничего не было. Так пишутся рассказы.
Мы переглянулись.
- Добавим за науку ещё на две бутылки портвейна, - сказал наш товарищ.
Мы кивнули головами дружно и весело.
Голубая чашка
Вы, конечно, знаете повесть Аркадия Гайдара «Голубая чашка». Речь там идёт о хорошей жизни и голубой чашке, которую в чулане разбили мыши. Из-за злых серых мышей досталось ни за что ни про что добрым людям... Ну да рассказывать об этом долго не следует. «Голубую чашку» если вы и не читали, то прочитаете сами. Но голубых чашек в хозяйстве Гайдара было две, и вторую мы тоже разбили, и о второй чашке Гайдар никому не рассказывал, и рассказать о ней придётся мне.
Нам было по тридцати пяти лет каждому - мне немного больше, Гайдару немного меньше, - и мы играли в солдатики в комнате у Гайдара и пели весёлые солдатские песни.
Трудная и сложная обстановка складывалась на нашем фронте, На белую столовую клеёнку Гайдар налил холодного кофе и кофейная лужа превратилась в непроходимое торфяное болото. Окопами полного профиля протянулись перед нами ленты от пишущей машинки, четыре напёрстка стали грозными бетонными дотами. Из кусков пилёного сахара мы выстроили неприступную цитадель, и в ней засели мои зелёные оловянные снайперы.
Голубые солдаты Гайдара пошли в наступление. Артиллерийскую подготовку его полевые орудия провели неудачно. Две деревянные пушки могли стрелять только шариками из жёваной бумаги, гороху в доме не было, и оловянные снайперы громко смеялись в своём сахарном укреплении над огневой немощью врага. Худо приходилось Гайдару Танки его не сумели вовремя обойти вязкое кофейное болото, и голубые солдаты падали один за другим, когда бежали в атаку следом за своими храбрыми барабанщиками. Без промаху, на выбор, били оловянные зелёные снайперы по голубым мундирам, и скоро возле моего переднего края остался только один голубой солдат.
Тогда Гайдар решился на последнее средство. Из резерва своего главного командования вызвал он тяжёлую бомбардировочную авиацию, и скоро над сахарной цитаделью повис на нитке сверхдальний бомбардировщик «Гай-1939». Под крылья самолёта Гайдар хотел подвесить бомбу пострашнее. Из шкафа у своей жены Доры взял Гайдар большую голубую чашку - мощную торпеду самого последнего выпуска - и сначала привязал её к самолёту, а потом взял и обрезал нитку ножницами.
Даже я, главнокомандующий зелёными солдатами, испугался, когда полетела вниз, на стол, из-под самого потолка голубая торпеда, потому что знал, что эту чашку, подаренную Гайдару в день рожденья, очень любила Дора.
Со страшным звоном ударилась чашка стол и разлетелась вдребезги, усеяв осколками поле боя. Но нерушимо стояла на столе сахарная цитадель, только один напёрсточный дот отлетел на пол. И по-прежнему смеялись над врагом мои храбрые снайперы.
Тогда Гайдар сказал, что вынужден капитулировать, и признал, что война им проиграна. Солдатиков он убрал в ящик, подобрал осколки, вытер с клеёнки кофейную лужу и задумался.
- Что же мы скажем Доре? - сказал он тихо. - Можно, конечно, выдумать, что и эту чашку разбили мыши. Но списывать со своих собственных произведений - самое никудышное занятие для писателя, и потому давай выкинем черепки на помойку и никому никогда об этой чашке говорить не будем...
Так мы и сделали. Но забыли посмотреть под стол, и там осталось донышко голубой чашки с двумя скрещенными мечами на нём.
Дора нашла донышко вечером и сказала нам просто и коротко, что полагается после окончания войны приводить в порядок разрушенные города и убирать с полей битвы мины и снаряды.
Конечно, Дора была права. Но Гайдар ответил, что донышко это выбрасывать на помойку не надо. Пусть оно стоит под стеклом в книжном шкафу и своими скрещенными мечами напоминает нам о будущих грозных и больших боях.

http://smena-online.ru/stories/rasskazy-ob-arkadii-gaidare

Назад